Эксперты Coface отмечают рост политических рисков в Азии

8 Октября 2018
Большинство политических рисков в Азии не представляет серьезной угрозы для бизнеса, но при этом есть и исключения, которые значительно омрачают прогноз экономического развития в некоторых странах региона. Большинство системных политических рисков так или иначе связано со взрывным ростом азиатской экономики, обострением существующей в регионе социально-политической напряженности и недостатками в организации политической власти в регионе – в частности, с использованием недемократических методов государственного управления властями ряда стран.
В некоторых частях региона  индекс политических рисков выше, чем в остальных – так, самая напряженная обстановка наблюдается в Южной Азии, на втором месте – Юго-Восточная. При этом Восточная Азия – лидер «антирейтинга» по скорости роста политических рисков с 2007 года, главным образом вследствие ухудшения ситуации в Китае. При расчете уровня политических рисков эксперты присваивают «штрафные» баллы странам, в которых регулярно случаются вооруженные столкновения и террористические атаки. В данном аспекте невыгодно выделяются страны юга и юго-востока региона: в них наблюдается высокий риск возникновения конфликтов, связанных с этнической, религиозной и языковой неоднородностью населения. Особенно остро эта проблема стоит в Индии, Пакистане, Мьянме и на Филиппинах.
Политические риски в Азиатско-Тихоокеанском регионе: обзор и методика расчета
Политические риски часто связаны с внутренними факторами социально-политической напряженности, которые повышают вероятность неблагоприятных происшествий, наносящих ущерб как интересам граждан страны, так и ее рынку. В качестве примера уже реализованного негативного сценария можно привести недавний кризис в Мьянме, спровоцировавший миграцию тысяч беженцев народа рохинджа и побудивший Евросоюз и другие международные организации ввести против страны санкции. Для Индии и Пакистана яблоком раздора остается Кашмир, границы которого до сих пор официально не зафиксированы. Не так давно разразились протесты, вызванные заявлениями индийских политиков о том, что статья 35А, закрепляющая за жителями Джамму и Кашмира особый статус, может быть отменена. Корейский полуостров также является постоянным источником напряженности в регионе – так, в начале 2018 фондовые рынки остро отреагировали на риск полномасштабного конфликта с участием Северной Кореи, в результате чего с азиатских рынков были выведены миллиарды долларов.
Экономическое развитие и политическая обстановка находятся в тесной взаимосвязи. Ухудшение экономической ситуации часто влечет за собой обострение политической нестабильности, и наоборот. Так, например, рост уровня безработицы, темпов инфляции и неравенства доходов населения может резко усугубить социально-политическую напряженность, а высокий уровень напряженности в обществе может негативно сказаться на экономической активности граждан и предприятий. При этом политические риски могут «ударить» по экономике двумя основными путями. Во-первых, высокий уровень политических рисков может привести к оттоку капитала из национальной экономики с последующим обвалом рынка акций и ростом доходности облигаций, что, в свою очередь, выльется в ухудшение условий финансирования. В конечном итоге субъектам экономических отношений (домохозяйствам, предприятиям и государству) становится труднее расплачиваться с долгами и находить средства для инвестирования. Во-вторых, высокая стоимость обслуживания долга приводит к падению индексов потребительской и предпринимательской уверенности, что в конечном итоге выражается в снижении инвестиционной активности и объемов личного потребления. Если напряженная ситуация затягивается, может возникнуть еще одна проблема – проблема «застывания» бюджета. Зачастую при длительном отсутствии стабильной системы государственного управления расходы на общественные нужды по крайней мере частично замораживаются, что только ухудшает экономическую и социально-политическую обстановку в стране.
Coface ежегодно оценивает политические риски в 159 странах мира. Наша модель оценки политических рисков  учитывает широкий ряд индикаторов, связанных с политической обстановкой. Их можно разделить на три категории: 1) факторы политической напряженности, 2) факторы социальной напряженности, 3) угрозы безопасности (в т. ч. риск терактов и вооруженных столкновений). По этой методологии политические риски в Азии оцениваются выше, чем в среднем по миру (рис. 1). При этом наиболее неблагоприятная ситуация наблюдается в странах Южной Азии, а также (в порядке убывания) в Юго-Восточной Азии, Восточной Азии и Океании.
Недостатки системы государственного управления – основной фактор роста политических рисков в Азии
Восточная Азия, несмотря на относительно низкий для региона уровень политических рисков, поставила рекорд по скорости ухудшения ситуации с 2007 по 2017 год. Как уже отмечалось выше, основным фактором роста политических рисков в Азии можно считать недостатки системы государственного управления. В соответствии с моделью Coface страны с менее демократичными режимами (по оценке Freedom House) находятся в зоне повышенного риска, а большинство стран мира, классифицируемых Freedom House  как «несвободные» или «частично свободные», находится как раз в Азии. Однако главный виновник резкого ухудшения социально-политической обстановки – Китай. С 2007 по 2017 год политические риски в Китае выросли на 7,2% и достигли 45,8% (рис. 2).
Китайское «экономическое чудо» стало важным прецедентом и своего рода ориентиром для развивающихся стран Азии. Однако ценой быстрого экономического развития стал рост числа недостатков системы государственного управления. Понимая, что стабильность крайне важна для успешного проведения амбициозных реформ, власти Китая прибегли к ужесточению надзора за экономикой и доступом граждан к информации. В числе введенных мер можно особо отметить жесткую кампанию по борьбе с коррупцией, ограничение доступа к интернету, а также запрет на выезд некоторым категориям граждан. Не так давно власти Китая ввели систему «социального кредита», в рамках которой среди прочего отслеживается поведение пользователей в социальных сетях. Подавление социальных институтов стало важным и эффективным инструментом управления социальной напряженностью для китайских властей , и в других странах региона на это обратили внимание.
Факторы социальной напряженности не исчезают, несмотря на быстрый экономический рост
В Китае наблюдается самый высокий уровень социальной напряженности в регионе. К факторам, обостряющим ее, относятся высокий уровень экономического расслоения населения, о чем свидетельствует коэффициент Джини (рис. 3), высокий индекс восприятия коррупции  (рис. 4) и ограничение свободы слова  (9/100). Кроме того, проблем прибавляет и неблагоприятная демографическая динамика (уровень рождаемости – 1,56), которая уже в ближайшем будущем скажется на системе социального обеспечения страны и на стоимости обслуживания постоянно растущей общей задолженности, уже сегодня составляющей 260% от ВВП страны . При этом в результате быстрого экономического развития выросло не только число факторов социальной напряженности, но и число социальных инструментов. Повышение доступности высшего образования (с 20,5% в 2007 до 48,4% в 2017), рост численности городского населения (с 43,9% до 56,8%) и увеличение числа интернет-пользователей (с 10,5% до 50,3%) позволяют населению эффективнее транслировать сигналы социальной напряженности.
Впрочем, государственный контроль ужесточается не во всех сферах жизни китайского общества. Так, в 2015 году власти объявили о том, что планируют отменить политику «одна семья – один ребенок» и позволить семьям заводить двух детей. Это решение – попытка сгладить социальную напряженность и последствия старения населения. Работа по снижению объемов корпоративной задолженности и пресечению ценовой спекуляции на рынке жилой недвижимости также является для государства приоритетной. Кроме того, правительство предпринимает меры по реформированию системы здравоохранения и пенсионной системы, но пока прогресс на этих фронтах скромный.
Индекс социальной напряженности также высок в Южной и Юго-Восточной Азии. Как и в Китае, экономика этих стран растет динамичными темпами (+7,3% и +4,3% соответственно в 2016), но в результате растет и социальная напряженность. Так, проблема экономического расслоения общества особенно остро стоит в Малайзии (коэффициент Джини – 0,46), на Филиппинах (0,43) и в Индонезии (0,39). Высокий индекс восприятия коррупции и низкое качество предпринимательской среды по оценке Всемирного банка еще сильнее омрачают общую картину. Кроме того, социальную напряженность усугубляет комбинация высоких темпов инфляции и обесценения национальной валюты, которая создает впечатление полной стагнации доходов. Учитывая относительно высокую степень имущественного неравенства в странах региона, эта проблема затрагивает в первую очередь менее защищенные слои населения.
В странах Южной и Юго-Восточной Азии много городской молодежи, имеющей доступ к образованию и информации (рис. 6). Это значит, что население овладевает информационными инструментами, которые позволяют ему эффективнее выражать недовольство существующим положением вещей – именно этим и объясняется высокий уровень общих политических рисков в этой части региона. Жесткое регулирование, которое применяют китайские власти, приносит ощутимые выгоды в краткосрочной перспективе, поэтому правительства Манилы и Бангкока, ориентируясь на успешный опыт геополитического соседа, также всё чаще задействуют похожие стратегии, однако в долгосрочной перспективе гораздо важнее может оказаться умение адекватно реагировать на проблемы в обществе и конструктивно влиять на ситуацию.
Так, например, в Малайзии на выборах в мае 2018 года партия бывшего премьера страны Наджиба Разака проиграла впервые за 60 лет с тех пор, как страна получила независимость. Население страны было возмущено коррупционным скандалом вокруг государственного инвестиционного фонда 1MDB и новым шестипроцентным общим налогом на продажи. Налог был введен Разаком в трудный для страны период, когда затянувшееся обесценение национальной валюты и стремительная инфляция ощутимо ударили по доходам населения и обострили социальные противоречия, обусловленные резким имущественным расслоением общества. Махатхир Мохамад, нынешний премьер страны, завоевал голоса избирателей в том числе и обещанием отменить непопулярный налог в случае своего избрания на пост.

    
Риски вооруженных столкновений омрачают экономический прогноз для Индии, Мьянмы, Филиппин и Пакистана
При определении уровня политических рисков эксперты Coface присваивают «штрафные» баллы странам, в которых наблюдается высокий риск вооруженных столкновений и террористических атак. Для Южной и Юго-Восточной Азии характерна высокая степень этнической, религиозной и языковой неоднородности населения, что может приводить к межгрупповым трениям, всплескам насилия и даже терактам и вооруженным конфликтам. Несмотря на то, что за последние годы число конфликтов в Южной Азии резко снизилось (с 49 в 2007 до 19 в 2017), регион по-прежнему можно считать самым «неспокойным» (риск конфликтов – 82% в 2017). Основной причиной террористических атак в регионе являются государственные и гражданские конфликты между Индией и Пакистаном. Отношения между этими странами сложные и по большинству враждебные по целому ряду исторических причин, связанных с территориальными и религиозными разногласиями.
Совершенно иная динамика наблюдается в Юго-Восточной Азии. Индекс террористической активности здесь значительно ниже, чем на юге (индекс террористической угрозы – 38% в 2017), но за последние годы ситуация ухудшилась – число конфликтов выросло с 11 в 2007 году до 13 в 2017. Так, в результате социально-этнического конфликта в Мьянме сотни тысяч представителей народа рохинджа, в подавляющем большинстве мусульман, были вынуждены бежать из Мьянмы в соседний Бангладеш. При этом кризис спровоцировал всплеск межэтнического насилия и резкую активизацию Армии спасения рохинджа Аракана, которую обвиняют в сотрудничестве с исламистскими группировками.
Проблема терроризма актуальна и для Филиппин, где большинство терактов связаны с деятельностью повстанческих группировок (Абу Сайяф и Моро) на юге страны (Минданао, Сулу и Палаван). Всплеск джихадизма в Марави, провинции Минданао с многочисленной мусульманской диаспорой, значительно повысил индекс террористической угрозы в регионе.
В Китае террористическая активность связана с относительной сильной религиозной (0,66) и этнической (0,19) раздробленностью населения. Помимо хань, основной этнической группы Китая, в стране насчитывается 55 этнических меньшинств, в том числе хуэй, маньчжуры, тибетцы и уйгуры. Недавний рост террористической активности в Китае отрицательно повлиял на оценку общего уровня политических рисков в стране. Несмотря на относительно высокое число вооруженных столкновений и терактов в стране, в частотном выражении индекс террористической угрозы остается низким по отношению к численности населения. Очаги конфликтов в Китае сосредоточены главным образом в провинциях с сильной этнической и религиозной раздробленностью, таких как Тибет и Синьцзян

.    
Лилия Винокурова
Coface Россия
+7 495 785 57 15
Lilia.Vinokurova@coface.com
корпоративный веб-сайт Coface Россия