«Продолжение разговора» — ретроспективная выставка живописи Никиты Шаркова-Соллертинского в Галерее на Чистых прудах

По складу души, интересам и нраву Никите Шаркову-Соллертинскому больше подошло бы жить в ХIХ веке. Потомок древних дворянского и купеческого родов, он знал свои корни с 1452 года и воспитывался в семье, где хорошо помнили историю и любили прекрасное во всех его проявлениях — в жизни, искусстве, природе. В своём творчестве он неизменно обращался к трём самым значимым темам: старой Москве, в которой родился, Санкт-Петербургу, откуда происходил его род, а также Валдаю, где располагалось поместье Соллертинских.

Шарков-Соллертинский считал себя прежде всего пейзажистом. Он говорил: «То, что создано Господом, никому не превзойти», поэтому видел свою задачу в отображении первозданной красоты мира. Многие московские пейзажи посвящены дому «Россия» на Сретенском бульваре, в котором он родился и прожил половину жизни. Не менее важна была для него, москвича и барина, земля его предков, которой он посвятил значительную часть своих картин. Каждый раз, когда он ехал в свой дом в Опеченском Посаде, он ждал появления знакомых изгибов реки Мсты, её порогов и крутых берегов.

Выросший среди красивых вещей, он любил писать их «портреты». Любовь к старинным предметам началась для Никиты в детстве: разбив игрушечным паровозом фамильную вазу, он пообещал себе научиться тому, как её починить. Ему удалось сдержать своё слово: Никита Шарков-Соллертинский стал блестящим реставратором высшей категории. Через его руки прошли многие экспонаты музеев Москвы, Новгорода, Ярославля, Нижнего Тагила и Улан-Удэ. Помимо предметов из металла, он реставрировал масляную живопись и иконы.

К живописной ткани он подходил как последователь Сезанна и Фалька, постепенно вырабатывая свой почерк. С семьёй последнего он был дружен. Впитав суровый стиль шестидесятников с его тёмным колоритом и брутальными формами, Никита Шарков-Соллертинский двигался в сторону более светлой живописи и открытых цветов. Несколько поздних работ прямо посвящены свету, а в других преодоление наползавшей из-за болезни тьмы идёт через радостный колорит. Художнику было интересно экспериментировать и с миниатюрой, он писал пейзажи и портреты на досках в стиле малых голландцев. В его творчестве удивительным образом сочеталось то, что удивляло и восхищало в нём самом: с одной стороны, монументальность форм, соответствующая его богатырскому складу, с другой, ювелирная точность, присущая ему как тонкому знатоку искусства и реставратору.

Когда болезнь помешала художнику писать большие картины, он создал целую серию графических работ о любимом Валдае и московских улицах. Их копии он подарил дружественному Боровичскому музею: для него было важно, чтобы любовь к валдайской земле, запечатлённая им на бумаге, вернулась обратно, к истокам.

Человек энциклопедических знаний, он щедро ими делился — проводил стажировки реставраторов на Байкале и преподавал в Суздальском реставрационном училище, вырастив целую плеяду учеников. Друзья учились у Никиты и другому: бесшабашный богатырь и весёлый эпикуреец, он от всей души любил жизнь и умел заразить своей радостью окружающих. Он часто повторял: «Всё к лучшему сверх всяких ожиданий!»

С 1977 года художник участвовал более чем в 25 выставках в России и за рубежом. Его работы хранятся в музеях и галереях России, Германии и Испании, а также представлены в частных коллекциях в России, Италии, Испании, США, Германии, Эстонии и Латвии.

Выставка проводится в рамках цикла «Диалоги», поэтому на ней также демонстрируются кукольные домики, сделанные женой Никиты — художником Еленой Пинталь.