Еще раз к вопросу о спорте как искусстве

Продолжая обсуждение темы, может ли спорт рассматриваться как искусство, мы должны ответить на ряд вопросов, связанных с процессом и его результатом.
В спорте процесс состоит в игре — в ходе матча или другого состязания. Результат спорта более абстрактен и труден для определения. Присутствие на соревнованиях зрителей, заплативших за право наблюдать, как спортсмены зарабатывают свои гонорары за выступление (речь идет о спортсменах-профессионалах.), создает сбивающую с толку ситуацию. С точки зрения бизнесмена или менеджера, в спорте, разумеется, самое важное — результат.
В искусстве процесс заключается в акте создания произведения живописи, скульптуры или дизайна, в работе над литературным произведением или сочинении музыки. Иногда здесь и результат распознается легко: например, в живописи им будет пейзаж, портрет и т. д., в других видах искусства—скульптура, поэма или симфония. Но в ряде случаев, как и в спорте, его определить сложно: например, результат или процесс произведение балетного искусства и танец вообще; пьеса и спектакль; архитектурное проектирование и строительство архитектурного сооружения.
Морин Кович (1971) высказывает точку зрения, что «определение искусства должно быть расширено за счет включения в него высококлассных спортивных выступлений». Далее она пишет:
...реакции зрителя, его мимика, как показали электромиографические исследования, отражают в мельчайших подробностях действия спортсмена. Создается, таким образом, эффект участия: зритель может испытывать те же ощущения, что исполнитель, хотя, конечно, в меньшей степени. Преднамеренно или нет, но между спортсменом и зрителем 
Спорт и исполнительские искусства
устанавливается связь. Сопереживание тем элементам силы, пространства и времени, из которых создает свои действия спортсмен, может хотя бы отчасти объяснить способность публики воспринимать эти движения как полные смысла и красоты.
Принцип сопричастности подводит нас к тем элементам сходства (пусть самым общим), которые сближают стадион и театр. Основываясь на этом сходстве, мы можем попытаться найти источники, оправдывающие наш взгляд на спорт как на разновидность исполнительского искусства.
В предисловии к книге Слюшера «Человек, спорт и бытие» Эдгар Фриденберг высказывает мысль о том, что «спорт—это род прикладного искусства», и полагает, что из сценических искусств спорт ближе всего к балету, т. к. средством художественной выразительности и в спорте, и в балете служит движение человеческого тела. В то же время, считает он, спорт среди подобных искусств более всего регламентирован ограничениями, накладываемыми на атлета в процессе создания спортивного «произведения» (отдельного маневра, стратегической комбинации или игры в целом). Индивидуальное самовыражение спортсмена, утверждает Фриденберг, подчинено целям игры и получению преимущества перед другой стороной, поскольку, чтобы вообще иметь хоть какой-то смысл, его выступление должно полностью укладываться в рамки строгих правил. Спортсмен, который упорствует в старании показать собственное виртуозное мастерство независимо от той роли, которая отведена ему в общей структуре состязания, рискует испортить конечный результат его как произведения искусства. Таким образом, Фриденберг проводит различие между красотой индивидуального выступления и красотой игры в целом, указывая, что чрезмерное увлечение первым может помешать осуществлению второго. Можем ли мы согласиться с этим? Нам представляется более точным суждение о том, что действия спортсмена могут усилить эффект всего соревнования. Так, например, Бобби Орру — в свое время самому результативному защитнику среди игроков команд Североамериканской национальной хоккейной лиги— случалось спасать матчи своими виртуозными индивидуальными действиями. Стоит ли бранить красоту индивидуального мастерства, утверждая, что оно портит общий результат командного выступления? Не напомнит ли это
известную басню о лисе и винограде? Впрочем, еще труднее возражать тем, кто стоит на противоположной точке зрения.
Вернемся теперь к сравнению балета (как разновидности искусства танца) и спорта. Движения в танце, будь то классический балет, какой-нибудь фокстрот или современный экспрессивный танец, точно так же различаются по своим ограничениям и вариантам, как отличаются они, предположим, в фехтовании, футболе и гимнастике. Использование духовных и физических возможностей человека в танце при всем их своеобразии практически неотличимо от их использования в спорте. Чтобы определить разницу, нам следует обратить внимание на чувственное (эмоциональное) содержание танца и спорта, вернувшись к вопросам, связанным с процессом и результатом. Если в танце эмоциональность — важная часть и процесса, и результата, то в спорте все сложнее. Это не значит, что эмоциональные взлеты чужды процессу и продукту спорта. Более подробно данная тема будет рассмотрена в главе 8. Пока лишь отметим, что если рассматривать спорт как исполнительское искусство, то сначала следует полнее разобраться в компонентах, со-ставляющих художественность его процесса и результата.
Журнал «Лук» (б апреля 1971 г.) приводит следующее высказывание Уэсли Павалона, основателя и председателя тренерского совета баскетбольной команды «Милуоки бакс»: «Я подарил этому городу искусство — я дал ему баскетбол высочайшего класса, а это и есть настоящее искусство».
Что такое исполнительское искусство? В нашем контексте это танец, театр и музыка. Именно в них физические движения доминируют среди других средств выразительности, причем танец более динамичен, чем театральное представление, а театр в свою очередь более подвижен, чем исполнение музыки.
У Рене Мэхью (1962) можно найти контраргумент, который тем не менее, как это ни странно, не опровергает данной мысли. Мэхью отмечает, что «спорт целиком заключен в действительности, а искусство, прибегая к условным знакам, освобождающим его от связи с объектом и реальностью, уходит в вечность. Таким образом, спорт и искусство как бы смотрят в разные стороны». Вот какой ключ к решению спора предлагается—умение различать прекрасное в природе и в искусстве.
В то время как Мэхью пишет «о глубоком различии между прекрасным в спорте и в искусстве», Эрнст Йокль (в «Хрестоматии по эстетике спорта» Уайтинга и Мастерсона, 1974) утверждает, что «один из основных признаков принадлежности спорта к культуре заключается в том, что спорт творит прекрасное».
Он считает, что спорт обладает художественным содержанием и потому его можно трактовать подобно тому, как трактуется музыка или сценическое искусство: Существует ли резкое отличие красоты фигурного катания и танцев на льду, гимнастики и прыжков в воду, футбола, хоккея и верховой езды от прекрасного, например, в музыке или сценическом искусстве? Правда ли то, что только в спорте красота, которую создает исполнитель, присуща лишь самому акту ее создания? Я полагаю, что на эти вопросы следует ответить отрицательно. Эстетическое значение действий, созидающих красоту в спорте, в основе своей аналогично значению действий, которые порождают прекрасное в музыке или театре. Все они принадлежат настоящему, что справедливо отметил Мэхью в отношении спорта. Подобно спортсмену в процессе соревнования, выступающий музыкант или актер на сцене полностью отдается своему искусству. Как и эстетическое действие в спорте, эстетическое действие в искусстве музыки и театра обладает двойственностью, которая заключается в том, что, с одной стороны, оно существует всего лишь в форме быстротечного движения, а с другой — может быть переложено в постоянные формы: в музыке посредством нотных знаков, в драматургии с помощью письменности, а в спорте — графических символов, т. е. как в хореографии.
Суждение Йокля следует признать недостаточным и уклончивым. Уклончивым, потому что он и не пытается ответить на вопрос, поставленный Мэхью. Мы в нашей книге решаем эту задачу, проводя различие между красотой в природе и в искусстве с помощью методов, разработанных впервые Александром Готлибом Баумгартеном и немецкими поэтами-философами XVIII в. Йокль не доводит до конца разработку темы, поскольку в своем анализе исполнительских искусств так и не показывает, какие у них сходные со спортом фундаментальные критерии. Чтобы довести дело до конца, следует сделать отступление для краткого разбора понятия формы. Форма может быть либо статичной, либо динамичной. Мы будем вести речь более о динамичной форме, нежели о ее статичной разновидности.